Текст песни Келли и Гарсиа Лорка - Романс об испанской жандармерии
Просмотров: 41
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
На этой странице находится текст песни Келли и Гарсиа Лорка - Романс об испанской жандармерии, а также перевод песни и видео или клип.
и черен их шаг печатный.
На крыльях плащей чернильных
блестят восковые пятна.
Надежен свинцовый череп -
заплакать жандарм не может;
идут, затянув ремнями
сердца из лаковой кожи.
Полуночны и горбаты,
несут они за плечами
песчаные смерчи страха,
клейкую тьму молчанья.
От них никуда не деться -
мчат, затая в глубинах
тусклые зодиаки
призрачных карабинов.
О звонкий цыганский город!
Ты флагами весь увешан.
Желтеют луна и тыква,
играет настой черешен.
И кто увидал однажды -
забудет тебя едва ли,
город имбирных башен,
мускуса и печали!
Ночи, колдующей ночи
синие сумерки пали.
В маленьких кузнях цыгане
солнца и стрелы ковали.
Плакал у каждой двери
израненный конь буланый.
В Хересе-де-ла-Фронтера
петух запевал стеклянный.
А ветер, горячий и голый,
крался, таясь у обочин,
в сумрак, серебряный сумрак
ночи, колдующей ночи.
Иосиф и божья матерь
к цыганам спешат в печали -
они свои кастаньеты
на полпути потеряли.
Мария в бусах миндальных,
как дочь алькальда, нарядна;
плывет воскресное платье,
блестя фольгой шоколадной.
Иосиф машет рукою,
откинув плащ златотканый,
а следом - Педро Домек
и три восточных султана.
На кровле грезящий месяц
дремотным аистом замер.
Взлетели огни и флаги
над сонными флюгерами.
В глубинах зеркал старинных
рыдают плясуньи-тени.
В Хересе-де-ла-Фронтера -
полуночь, роса и пенье.
О звонкий цыганский город!
Ты флагами весь украшен…
Гаси зеленые окна -
все ближе черные стражи!
Забыть ли тебя, мой город!
В тоске о морской прохладе
ты спишь, разметав по камню
не знавшие гребня пряди…
Они въезжают попарно -
а город поет и пляшет.
Бессмертников мертвый шорох
врывается в патронташи.
Они въезжают попарно,
спеша, как черные вести.
И связками шпор звенящих
мерещатся им созвездья.
А город, чужой тревогам,
тасует двери предместий…
Верхами сорок жандармов
въезжают в говор и песни.
Часы застыли на башне
под зорким оком жандармским.
Столетний коньяк в бутылках
прикинулся льдом январским.
Застигнутый криком флюгер
забился, слетая с петель.
Зарубленный свистом сабель,
упал под копыта ветер.
Снуют старухи цыганки
в ущельях мрака и света,
мелькают сонные пряди,
мерцают медью монеты.
А крылья плащей зловещих
вдогонку летят тенями,
и ножницы черных вихрей
смыкаются за конями…
У белых врат вифлеемских
смешались люди и кони.
Над мертвой простер Иосиф
израненные ладони.
А ночь полна карабинов,
и воздух рвется струною.
Детей пречистая дева
врачует звездной слюною.
И снова скачут жандармы,
кострами ночь засевая,
и бьется в пламени сказка,
прекрасная и нагая.
У юной Росы Камборьо
клинком отрублены груди,
они на отчем пороге
стоят на бронзовом блюде.
Жандармы плясуний ловят,
их за волосы хватая, -
и розы пороховые
на улицах расцветают…
Когда же пластами пашни
легла черепица кровель,
заря, склонясь, осенила
холодный каменный профиль…
О мой цыганский город!
Прочь жандармерия скачет
черным туннелем молчанья,
а ты - пожаром охвачен.
Забыть ли тебя, мой город!
В глазах у меня отныне
пусть ищут твой дальний отблеск
Игру луны и пустыни.
Ф.Г.Лорка Their horses are black and black
and their print step is black.
On the wings of ink raincoats
glisten wax stains.
Reliable Lead Skull -
the gendarme cannot cry;
go tightening with belts
patent leather hearts.
Midnight and hunchbacks
they carry behind
sand tornadoes of fear
sticky darkness of silence.
You can’t get away from them -
rushing in the depths
dim zodiacs
ghostly carbines.
Oh sonorous gypsy city!
You are all hung with flags.
The moon and pumpkin turn yellow
plays an infusion of sweet cherries.
And who once saw
hardly forget you
the city of ginger towers
musk and sadness!
Nights conjuring nights
the blue twilight has fallen.
In the little forges gypsies
the sun and arrows forged.
Cried at every door
wounded horse bulan.
In Jerez de la Frontera
rooster sang glass.
And the wind, hot and naked
sneaking around the sidelines
in the dusk, silver dusk
night, conjuring night.
Joseph and the Mother of God
hurry to the gypsies in sorrow -
they are their castanets
halfway lost.
Mary in the almond beads
as the daughter of an alcalde, elegant;
a Sunday dress is floating
glistening with chocolate foil.
Joseph waves his hand
having thrown back the gold-woven cloak,
followed by Pedro Domek
and three eastern sultans.
A dreaming month on the roof
the drowsy stork froze.
Lights and flags fly up
over sleepy weathercocks.
In the depths of old mirrors
dancing shadows cry.
In Jerez de la Frontera -
midnight, dew and singing.
Oh sonorous gypsy city!
You are all decorated with flags ...
Extinguish green windows -
the black guards are getting closer!
Do you forget my city!
In longing for sea coolness
you sleep, sweeping the stone
strands that did not know the crest ...
They drive in pairs -
and the city sings and dances.
Immortals dead rustle
breaks into the bandolier.
They drive in pairs
hurrying like black news.
And bundles of spurs ringing
constellations appear to them.
A city alien to anxiety
shuffles the door of the suburbs ...
Riding Forty Gendarmes
drive into a dialect and songs.
The clock froze on the tower
under the watchful eye of the gendarmerie.
Centennial bottled cognac
pretended to be ice in January.
Screaming Vane
huddled, flying off the hinges.
Whistled saber
the wind fell under the hooves.
Gypsy old women scurry about
in the gorges of darkness and light
sleepy locks flicker
coins flicker with copper.
And the wings of the cloaks are sinister
after they fly in the shadows
and black vortex scissors
close behind the horses ...
At the White Gate of Bethlehem
mixed people and horses.
Over the dead prostrated Joseph
wounded palms.
And the night is full of carabiners
and the air is torn by a string.
Children the pure virgin
doctors with stellar saliva.
And again the gendarmes jump
bonfire night sowing,
and a fairy tale beats in flame
beautiful and nude.
Young dew Camborio
chopped off with a blade chest
they are on their doorstep
stand on a bronze dish.
The gendarmes catch the dancers
grabbing their hair -
and powder roses
blooming in the streets ...
When the same arable land
the roof tile was laid
dawn, bending, it dawned
cold stone profile ...
Oh my gypsy city!
Gendarmerie rides away
black tunnel of silence
and you are covered by fire.
Do you forget my city!
From now on in my eyes
let them seek your distant glare
A game of the moon and desert.
F.G. Lorca
Контакты