Текст песни Протоиерей Михаил Бойко - Проповедь в Покровском монастыре
Просмотров: 78
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
На этой странице находится текст песни Протоиерей Михаил Бойко - Проповедь в Покровском монастыре, а также перевод песни и видео или клип.
Я воевал за Русь Православную.
Отечественная война была действительно и Великой, и Священной. А еще — она была внезапной.
Это ошеломило страну. Ведь Германия считалась нашим союзником,
Сталин, подавленный и растерянный, на несколько дней даже исчез из Москвы, а, вернувшись, говорят в народе, принял решение, казалось бы, совершенно непредсказуемое, — открыть по всей стр
ане храмы и монастыри, возвратить из лагерей и тюрем всех священников. И, главное, обойти Москву, Ленинград и Сталинград крестным кодом со Святой иконой Казанской Божьей Матери. Эти три города врагу так и не сдадут. Сам же безбожный вождь обратился к народу со словами: «Дорогие братья и сестры!», вместо традиционно пролетарского «Уважаемые товарищи».
Видать, бывшему семинаристу Сосо в этой безнадежной ситуации надеяться было больше не на кого...
Михаилу Бойко было тогда всего пятнадцать, потому всеобщая мобилизация его не коснулась, а вот старшие братья ушли добровольцами на фронт. В сорок четвертом, когда родную Полтаву освободили, Михаил и сам последовал примеру братьев. Хотя, в общем, мог бы этого и не делать. Юноша уже прислуживал Архиепископу, а согласно новому приказу, всех служителей Церкви велено было не трогать. Поэтому первый вопрос отцу Михаилу вполне естественен: «Почему Вы, батюшка, не воспользовались своей законной бронью, когда даже из действующей армии священников уже отзывали?».
СТЫДНО — НЕ ВОЕВАТЬ...
Прот. Михаил: Да, действительно, тогда говорили — воевать, мол, у нас есть кому, а вот молиться — некому. Но, знаете, когда я увидел, что все мои сверстники ушли на фронт, стало как-то неприятно, даже стыдно. Я что — калека? Или, хуже того, — трус?
Кор.: Отец Михаил, но ведь там, на передовой, стреляли. Жертвы уже исчислялись миллионами. А Вы такой молодой, и вся жизнь впереди. Неужто не страшно было идти под пули?
Прот. Михаил: Абсолютно не страшно. Тем более, что отец, а он был священником, меня на это благословил. Дело-то святое. Пришел я в военкомат, доложил. Там обрадовались: «Очень хорошо, — говорят, — будешь минометчиком». Собрали нас и отправили в Донецкую область. Учить воевать. Но миномет не дали, зато приставили к... молотилкам. Надо было для начала помочь колхозникам собрать урожай. А жарища стояла страшная, пыль столбом, грохот.... Тоже, знаете ли, фронт, только трудовой. Ну, как обычно у нас, «битва за урожай».
В воскресенье дали выходной. А я заметил, что в соседнем селе храм есть. Раненько встал и побежал туда. Вы знаете, только вошел под его своды, сразу даже и не понял, где нахожусь: то ли на небе, то ли на земле.... Такая радость снизошла необыкновенная. Хотя, казалось бы, пустая сельская церковь, батюшка-старичок, две бабки невпопад голосят на клиросе. А чувство Божественное. Я и не заметил, когда служба кончилась. Очнулся — на земле стою, а передо мной целая лужа слез... Батюшка увидел, что солдат плачет, подошел, на завтрак пригласил. Я и остался там до вечера.
А потом повезли нас на фронт. Как сообщили об этом, мы все в один голос: «Ура!».
Кор.: Это был такой прилив патриотизма?
Прот. Михаил: Все значительно проще — кормили нас ужасно. На первое блюдо — жидкие щи, на второе — густые щи. Правда, мне, пережившему голодомор, было не привыкать. Так вот, когда привезли нас в штаб армии, у ребят враз оптимизма поубавилось. Артиллерийскую канонаду услышали. Сразу фантазия заработала, жуткие картины начала рисовать. Многие принялись тут же запасное белье на водку менять — на смерть ведь идем. А тут и «покупатели» с передовой пожаловали, и среди них капитан. Крепкий такой, видный, настоящий сибиряк — жесты уверенные, речь с матерком. Ух, думаю, такого парня, поди, и пуля не берет. Вот бы взял меня к себе. Но мы-то минометчики, а он — автоматчик. Не взял...
Но Бог дал мне увидеть этого капитана перед смертью. Прошили его четыре пулеметные пули. Я как раз в санбате был с легким ранением и помогал его на операционный стол укладывать. Его сухие губы еле слышно шептали: «Господи, Господи, Господ Archpriest Mikhail Boyko:
I fought for the Orthodox Russia.
World War II was really great, and the Sacred. And yet - it was sudden.
It stunned the country. After all, Germany was considered an ally,
Stalin, overwhelmed and confused, even disappeared from Moscow, and, after returning, they say, made the decision, it would seem quite unpredictable for a few days - open across the page
Ana churches and monasteries, to return from the camps and prisons all priests. And, most importantly, to get around Moscow, Leningrad and Stalingrad cross code from the Holy Icon of Our Lady of Kazan. These three cities to the enemy and not give up. The very same godless leader appealed to the people with the words. "Dear brothers and sisters", instead of the traditional proletarian "Comrades"
Looks like former seminarian Soso in this desperate situation there was more hope than anyone ...
Michael Boyko was then only fifteen, because the general mobilization was not touched, but the older brothers volunteered for the front. In the forty-fourth, when his native Poltava released Michael and he followed the example of the brothers. Although, in general, I could not do this. The young man has already served the Archbishop, and according to the new order, all the servants of the Church were ordered not to touch. Therefore, the first question is quite natural father Michael: "Why did you, sir, did not use his legal armor when even the army of priests already withdrew?".
SHAME - DO NOT FIGHT ...
Prot. Michael: Yes, indeed, they said - to fight, they say, we have someone, but to pray - no one. But, you know, when I saw that all my peers went to the front, it was somehow frustrating, even embarrassing. Do I - a cripple? Or worse - a coward?
Cor .: Father Michael, but in fact there, at the front, shooting. Victims have numbered in the millions. And you are so young, and a whole life ahead. Really it was not afraid to go under the bullets?
Prot. Michael: Absolutely terrible. Moreover, my father, and he was a priest, I bless it. The point is sacred. I came to the draft board, reported. They were delighted: "It is very good - they say - will be a mortar." We collected and sent to the Donetsk region. Learn to fight. But the mortar was not given, but was assigned to the ... grind. It was necessary to begin to help the collective farmers to harvest. A roasting was terrible, dust pillar crashing .... Also, you know, up front, only work. Well, as usual with us, "the battle for the harvest."
Sunday was given the day off. And I noticed that the church is in the neighboring village. Ranenko got up and ran back. You know, just come under its arches, once did not even realize where I am: whether in heaven, or on earth .... This extraordinary joy descended. Though seemingly empty village church, the priest-old man, two grandmas at random voice on the choir. A sense of the Divine. I did not notice when the service was over. I woke up - stand on the ground, but a whole pool of tears ... My father saw me, that the soldiers crying, went for breakfast invited. I stayed there until the evening.
And then they took us to the front. According to this, we are all in one voice: "Hurrah!".
Corr .: It was such a rush of patriotism?
Prot. Michael: Everything is much easier - fed us badly. On the first course - soup liquid, the second - the thick soup. However, to me, survived the famine, was no stranger. So, when they brought us to the headquarters of the army, the boys at once diminished optimism. Cannonade heard. Immediately earned fantasy, eerie paintings began to paint. Many began immediately spare linen change for vodka - to die because we are going. And then the "buyers" to come for good, among them captain. Strong such a prominent, a real Siberian - confident gestures, speech with materkom. Wow, I think this guy, I suppose, and the bullet does not take. That would take me to her. But we mortar, and he - gunner. I do not take ...
But God gave me to see that the captain before he died. We ask him to four machine-gun bullets. I was just in the medical battalion was with a slight wound and helped him to lay on the operating table. His dry lips barely audible whisper, "Lord, Lord, Lord
Контакты