Текст песни Вера Полозкова - Обещай себе жить без драм и живи один
Просмотров: 186
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
На этой странице находится текст песни Вера Полозкова - Обещай себе жить без драм и живи один, а также перевод песни и видео или клип.
повыдирать из себя все трубки, иголки, датчики,
Выбежать во двор, в чьих-нибудь бахилах на босу ногу;
Что они сделают, эти чертовы неудачники,
С обреченным тобой, подыхающим понемногу;
И стоять, и дышать, и думать – вот, я живой еще,
Утро пахнет морозом, и пар изо рта, и мне бы
Хоть бы день; а уже тишина начинает сигналить воюще,
Уже сердце растет, как сказочное чудовище,
Небо едет вниз по дуге, и ты падаешь возле неба.
Твою душу легонько сталкивают корабликом
Вдоль по вечной реке, и весь мир обретает краски
И рельеф; а ты сам навсегда лежишь почерневшим яблоком,
Поздним августом, на ступенечке
У терраски.
Увы, но он непоколебим
И горд. Во взгляде его сердитом
Читаю имя свое петитом
И чуть заметное «мы скорбим».
Мы снова жанрами не сошлись:
Он чинит розги, глядит серьезней, -
Но брюхом вниз из-за чьих-то козней
На сцену рушится с бранью поздней
И обрывает кусок кулис.
Он зол, и мутны его белки.
Он хочет к той, из отеля «Плаза».
Она мила и голубоглаза
И носит розовые чулки.
А я должна быть поражена,
Сидеть и плакать в рукав, конечно,
Но я смотрю на него так нежно,
Как смотрит будущая жена.
Его – брюзглива, а зять прохвост
И хам; из окон одни трущобы.
Он ненавидит меня – еще бы –
За отражение южных звезд
В глазах, усмешку на уголок,
То, что меня узнают без грима
И то, что я, к сожаленью, прима
И никогда не ношу чулок.
Я ноль. Я дырочка в номерке.
Но – буду профилем на монете.
А он останется в кабинете
С куском кулисы в одной руке.
Мы найдемся, как на концерте, -
Дело просто в моей ленце.
Я подумываю о смерти –
Смерть икает на том конце
ИНДИЙСКИЙ ЦИКЛ
Так-то, мама, мы тут уже семь ночей.
Если дома ты неприкаянный, мама, то тут ты совсем ничей.
Воды Ганга приправлены воском, трупами и мочой и жирны, как масала-чай.
Шива ищет на дне серьгу, только эта толща непроницаема
ни для одного из его лучей.
И над всем этим я стою белокожей стриженной каланчой,
с сумкой «Премия Кандинского» вдоль плеча.
Ужин на троих стоит пять бачей, все нас принимают за богачей,
И никто, слава богу, не понимает наших речей,
И поэтому мы так громко все комментируем, хохоча.
Каждый бог тут всевидящ, мама, и ничего, если ты неимущ и тощ.
Варишь себе неизвестный науке овощ, добавляешь к нему
какой-нибудь хитрый хвощ
И бываешь счастлив; неважно, что на тебе за вещь,
Важно, мама, какую ты в себе
заключаешь при этом мощь.
В общем, мы тут неделю, мама, и пятый город подряд
Происходит полный Джонатан Свифт плюс омар-хайямовский рубаят.
Нужен только крутой фотоаппарат, что способен долго держать заряд,
И друзья, которые быстро все понимают. Ничего при этом не говорят.
Так что, мама, кризис коммуникации, творческое бессилие,
отторгающая среда –
Это все, бесспорно, большие проблемы, да,
Но у них тут в почете белая кожа, монетка в рупию и вода,
В городах есть мужчины в брюках – если это серьезные города,
Так что мы были правы, когда добрались сюда.
О, как мы были правы,
когда добрались сюда.
Мы в Пушкаре, мама, это штат Раджастан, если в двух словах.
Женщин с двумя головами нет, но есть женщины в шторах
с дровами на головах.
Мы ночуем в пустыне, мама, пахнет кострами, травами
и верблюдами, ущемляемыми в правах.
Люди будто сушеные мама – рука у взрослого человека
всегда толщиною с плеть.
На каждом товаре по сантиметровому слою пыли,
каждая спальня – сырая клеть,
Здесь никто ничего не сносит, не убирает, не ремонтирует –
всему просто дают истлеть.
Едут бешеные автобусы, дребезжат, и машины им вслед визжат,
и перебегают дорогу босые женщины в сари
– у любой ребенок к груди прижат,
И коровы тощие возлежат, никому не принадлежат,
И в углу кафе сидим мы, сытые эксплуататоры, попиваем свой оранжад.
Костя вывихнул руку, мама, вздыхает так, будто бы кончина его близка.
Мы в пустын It's like waking up in an empty room
pull out all the tubes, needles, sensors,
Run out into the yard, wearing someone's shoe covers on your bare feet;
What will they do, these fucking losers
With the doomed you, dying a little;
And stand, and breathe, and think - now, I'm still alive,
Morning smells of frost, and steam from the mouth, and I would
At least a day; and already the silence starts to honk howling,
The heart is already growing like a fabulous monster
The sky goes down in an arc and you fall near the sky.
Your soul is lightly pushed against the boat
Along the eternal river, and the whole world takes on colors
And the relief; and you yourself lie forever as a blackened apple,
Late August, on a step
At the terraces.
Alas, he is unshakable
And proud. In his angry look
I read my name with petite
And a subtle "we grieve."
Again, we did not agree with genres:
He mends the rods, looks more serious, -
But belly down because of someone's intrigues
Collapses on the stage with late abuse
And cuts off a piece of the wings.
He is angry, and his proteins are cloudy.
He wants to see the one from the Plaza Hotel.
She is sweet and blue-eyed
And wears pink stockings.
I should be amazed
Sit and cry up your sleeve of course
But I look at him so tenderly
How the future wife looks.
His is obese, and his son-in-law is a scoundrel
And boor; only slums from the windows.
He hates me - still -
For the reflection of the southern stars
In the eyes, a grin at the corner,
That they recognize me without makeup
And the fact that I, unfortunately, prima
And I never wear a stocking.
I am zero. I'm a hole in the number.
But - I'll be the profile on the coin.
And he will stay in the office
With a piece of backstage in one hand.
We will be found, as at a concert, -
It's just my laziness.
I'm thinking about death -
Death hiccups at the other end
INDIAN CYCLE
So, Mom, we've been here seven nights.
If you are restless at home, Mom, then here you are absolutely nobody's.
The waters of the Ganges are flavored with wax, corpses and urine, and are greasy as masala chai.
Shiva is looking for an earring at the bottom, only this thickness is impenetrable
for none of its rays.
And over all this I stand with a white-skinned sheared watchtower,
with a bag "Kandinsky Prize" along the shoulder.
Dinner for three costs five buts, everyone takes us for rich,
And no one, thank God, understands our speeches,
And that's why we comment so loudly, laughing.
Every god here is all-seeing, mom, and nothing if you are poor and skinny.
You cook yourself a vegetable unknown to science, add to it
some sly horsetail
And you are happy; no matter what the thing is,
It is important, mom, what kind of person you are
you conclude the power.
In general, we have been here for a week, mom, and the fifth city in a row
There is a complete Jonathan Swift plus an Omar-Khayyam rubyat.
All you need is a cool camera that can hold a charge for a long time,
And friends who quickly understand everything. They don't say anything.
So, mom, communication crisis, creative impotence,
rejection environment -
These are all undeniably big problems, yeah
But they have white skin, a rupee and water,
There are men in trousers in cities - if these are serious cities,
So we were right when we got here.
Oh how right we were
when we got here.
We are in Pushkar, mom, this is the state of Rajasthan, in a nutshell.
There are no women with two heads, but there are women in curtains
with firewood on their heads.
We sleep in the desert, mom, it smells like bonfires, herbs
and camels, infringed on their rights.
People are like dried mothers - the hand of an adult
always as thick as a lash.
Each product has a centimeter layer of dust,
every bedroom is a damp crate,
No one here demolishes, removes, or repairs anything -
everything is just allowed to rot.
Crazy buses go, rattle, and cars screech after them,
and barefoot women in saris run across the road
- any child is pressed to the breast,
And the skinny cows recline, do not belong to anyone,
And we, well-fed exploiters, are sitting in the corner of the cafe, drinking our orangeade.
Kostya dislocated his hand, mom, sighs as if his death is near.
We are in the deserts
Смотрите также:
- Вера Полозкова - Ладно, ладно, давай не о смысле жизни
- Вера Полозкова - тоска по тебе, как скрипка, вступает с высокой ноты
- Вера Полозкова - Он красивый, смешной, глаза у него фисташковые
- Вера Полозкова - Надо жить у моря, мама
- Вера Полозкова - Нет, не увидимся
Все тексты Вера Полозкова >>>
Контакты