Текст песни Вера Полозкова - меня, втягивавшую кокс через голубую тысячерублевую..
Просмотров: 231
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
На этой странице находится текст песни Вера Полозкова - меня, втягивавшую кокс через голубую тысячерублевую.., а также перевод песни и видео или клип.
что находятся люди,
до сих пор говорящие обо мне в потрясающих терминах
«вундеркинд»,
«пубертатный период»
и «юная девочка»
«что вы хотите, она же еще ребенок» -
это обо мне, владислав алексеевич,
овладевшей наукой вводить церебролизин внутримышечно
мексидол с никотинкой подкожно,
знающей, чем инсулиновый шприц
выгодно отличается от обычного –
тоньше игла,
хотя он всего на кубик,
поэтому что-то приходится вкалывать дважды;
обо мне, владислав алексеевич,
просовывающей руку под рядом лежащего
с целью проверить, теплый ли еще, дышит ли,
если дышит, то часто ли, будто загнанно,
или, наоборот, тяжело и медленно,
и решить, дотянет ли до утра,
и подумать опять, как жить, если не дотянет;
обо мне, владислав алексеевич,
что умеет таскать тяжелое,
чинить сломавшееся,
утешать беспомощных,
привозить себя на троллейбусе драть из десны восьмерки,
плеваться кровавой ватою,
ездить без провожатых
и без встречающих,
обживать одноместные номера в советских пустых гостиницах,
скажем, петрозаводска, владивостока и красноярска,
бурый ковролин, белый кафель в трещинах,
запах казенного дезинфицирующего,
коридоры как взлетные полосы
и такое из окон, что даже смотреть не хочется;
обо мне, которая едет с матерью в скорой помощи,
дребезжащей на каждой выбоине,
а у матери дырка в легком, и ей даже всхлипнуть больно,
или через осень сидящей с нею в травматологии,
в компании пьяных боровов со множественными ножевыми,
и врачи так заняты,
что не в состоянии уделить ей ни получаса, ни обезболивающего,
а у нее обе ручки сломаны,
я ее одевала час, рукава пустые висят,
и уж тут-то она ревет – а ты ждешь и бесишься,
мать пытаешься успокоить, а сама медсестер хохочущих
ненавидишь до рвоты, до черного исступления;
это я неразумное дитятко, ну ей-богу же,
после яростного спектакля длиной в полтора часа,
где я только на брюхе не ползаю, чтобы зрители мне поверили,
чтобы поиграли со мной да поулыбались мне,
рассказали бы мне и целому залу что-нибудь,
в чем едва ли себе когда-нибудь признавалися;
а потом все смеются, да, все уходят счастливые и согретые,
только мне трудно передвигаться и разговаривать,
и кивать своим,
и держать лицо,
но иначе и жить, наверное, было б незачем;
это меня они упрекают в высокомерии,
говорят мне «ты б хоть не материлась так»,
всё хотят научить чему-то, поскольку взрослые, -
размышлявшую о самоубийстве,
хладнокровно, как о чужом,
«только б не помешали» -
из-за этого, кстати, доктор как-то лет в девятнадцать
отказался лечить меня стационарно –
вы тут подохнете, что нам писать в отчетности? –
меня, втягивавшую кокс через голубую тысячерублевую
в отсутствие хрестоматийной стодолларовой,
хотя круче было б через десятку, по-пролетарски,
а еще лучше – через десятку рупий;
облизавшую как-то тарелку, с которой нюхали,
поздним утром, с похмелья, которое как рукой сняло;
меня, которую предали только шестеро,
но зато самых важных, насущных, незаменяемых,
так что в первое время, как на параплане, от ужаса
воздух в легкие не заталкивался;
меня, что сама себе с ранней юности
и отец, и брат, и возлюбленный;
меня, что проходит в куртке мимо прилавка с книгами,
видит на своей наклейку с надписью «республика» рекомендует»
и хочет обрадоваться,
но ничего не чувствует,
понимаешь, совсем ничего не чувствует;
это меня они лечат, имевшую обыкновение
спать с нелюбимыми, чтоб доказать любимым,
будто клином на них белый свет не сходится,
извиваться, орать, впиваться ногтями в простыни;
это меня, подверженную обсессиям, мономаниям,
способную ждать годами, сидеть-раскачиваться,
каждым «чтобы ты сдох» говорить «пожалуйста, полюби меня»;
меня, с моими прямыми эфирами, с журналистами,
снимающими всегда в строгой очередности,
как я смотрю в ноутбук и стучу по клавишам,
как я наливаю чай и сажусь его пить и щуриться,
как я читаю книжку на the funny thing is, Vladislav Alekseevich,
that there are people,
still talking about me in terms of stunning
"Prodigy"
"Puberty"
and the "young girl"
"What you want, she's still a child" -
this is about me, Vladislav Alekseevich,
has mastered the science administered intramuscularly cerebrolysin
mexidol with nikotinkoy subcutaneously
knowing than insulin syringe
It stands out from the usual -
thinner needle
although only one die,
so something has to stick twice;
me, Vladislav Alekseevich,
put your hand under the close lying
with the aim to check whether still warm, breathes there,
If breathing is often there, as if herded,
or, conversely, it is difficult and slow,
and decide whether will make it until the morning,
and think again how to live, if you does not make it;
me, Vladislav Alekseevich,
that is able to carry heavy,
fix broken,
to comfort the helpless,
to bring the trolley to tear themselves from the gums eight,
spitting blood vatoyu,
travel without escort
without welcoming,
settle in single rooms in the Soviet empty hotels,
say, Petrozavodsk, Vladivostok, Krasnoyarsk,
brown carpet, white tiles in the cracks,
treasury smell of disinfectant,
corridors like runways
and such of the windows that do not want to even look;
for me, that travels with her mother in an ambulance,
rattling at every pothole,
and his mother a hole in the lung, and it hurt even sob,
or through the fall sitting with her in the trauma,
in the company of drunken hogs with multiple stab,
and doctors are so busy,
not being able to give it any hour, any anesthetic,
and she had two broken handle,
I dressed her hour, sleeves hanging empty,
and even then that she roars - and you wait and get mad,
My mother tried to soothe, and she nurses laughing
I hate to vomiting, to black frenzy;
I is unreasonable little child, well, golly same
After a fierce performance in length and a half hours,
where I just do not crawl on his belly, so that the audience believed me,
to play with me but poulybalis me
They would tell me, and the whole audience something
what hardly imagine ever recognized;
and then everybody laughs, yes, everyone leaves happy and warm,
Only I find it hard to move around and talk,
and nod his,
and keep the person
but otherwise live must have been used there is no need;
it's me they accuse of arrogance,
They tell me "you'd at least not the mother as"
All want to teach something, as adults -
reflects on suicide
coolly, as someone else,
"Just would not have prevented" -
because of this, by the way, the doctor once in nineteen years
He refused to treat me permanently -
You will die here, we write in the accounts? -
I was drawn in by the blue thousand-coke
in the absence of a textbook hundred dollar,
It would be even cooler by ten, a proletarian,
and even better - in the top ten rupees;
lick like a plate, which smelled,
late in the morning, with a hangover, which vanished;
I who betrayed only six,
but most important, vital, irreplaceable,
so that for the first time as paragliding, horror
the air in the lungs do not push;
me that herself from an early age
and his father and brother, and lover;
me, that takes place in a jacket near the counter with books,
He sees on his label with the word "republic" recommends "
and wants to be delighted,
but I do not feel anything,
you know, just does not feel anything;
it is me they are treated, which had used
sleep with the unloved, to prove a favorite,
if they wedge white light does not converge,
squirm, scream, dig her nails into the sheets;
it's me, exposed obsessions, monomania,
able to wait for years, sit-rocking,
every "dead to you" say "please love me";
I, with my live broadcast journalists,
filming the always strict priority
I'm looking at a laptop and knock on the keys,
I poured the tea and sat down to drink and squint
I read a book on
Смотрите также:
- Вера Полозкова - Ладно, ладно, давай не о смысле жизни
- Вера Полозкова - тоска по тебе, как скрипка, вступает с высокой ноты
- Вера Полозкова - Он красивый, смешной, глаза у него фисташковые
- Вера Полозкова - Надо жить у моря, мама
- Вера Полозкова - Нет, не увидимся
Все тексты Вера Полозкова >>>
Контакты